● Я родился в Москве, школьные годы провел в России и во Франции. В начале девяностых как раз стало модным отправлять детей учиться за границу. А высшее образование я получал в США. Российская система, где экзамен можно было купить, сильно разлагала и не мотивировала студента на полноценное образование. Когда поступал в университет, думал стать юристом, но, взяв в первом же семестре курс лекций по экономике, решил изменить специализацию.
● Инвестбанкир - это домашний доктор для клиента, терапевт широкого профиля. Я считаю правильным брать деньги не за процесс, а за результат. Если я вижу, что при продаже бизнеса у клиента могут возникнуть проблемы, то отказываюсь от сделки. Но я не бросаю клиента, а даю рекомендации по улучшению его бизнеса.
● Идеальных компаний не бывает. Почти у всех есть налоговые и юридические скелеты в шкафу и неэффективные бизнес-процессы. По счастью, есть люди, профессионалы своего дела, которым я могу полностью доверить всестороннюю подготовку компании к потенциальной сделке.
● Если бы в 2002 году мне сказали, что я вернусь в Россию, я бы не поверил. Но английский инвестбанк Central Europe Trust открыл российскую практику, и я приехал в московский офис. Тогда я взглянул на российский бизнес совсем другими глазами.
● Западных инвесторов в России смущает инвестиционный климат - высокая инфляция, политика, судебная система, теракты. Да, безусловно, за последние годы сделано многое, но сейчас инвесторов-оптимистов стало меньше. Опыта стало больше, а оптимизма - меньше.
● За все годы моей работы в России я ни разу ни от одного акционера не услышал фразу: «Я строю свой бизнес, чтобы передать его детям». Они начинают бизнес, чтобы его развить, продать и получить в конце концов деньги. И это совершенно обоснованная российской историей паранойя. На нашем поколении эта тенденция вряд ли изменится.
● Кризис завершился только на бумаге. В России сейчас хорошая экономическая ситуация, которая во многом связана со стоимостью нефти.
● Еще пару лет назад каждый инвестбанкир считал своим долгом найти своего олигарха, перейти на другую сторону стола переговоров и управлять большим пулом активов. Так в 2007 году я попал в ОПК Сергея Пугачева. Это был очень интересный опыт.
● У меня нет личных правил инвестирования. Все зависит от стратегии отдельного человека. У каждого своя стратегия и свои ожидания от вложений.
● При текущей конъюнктуре главное правило - уходить из кэша. Мировая экономика находится под сильным риском инфляции.
● Мне не нравится доллар, мне не нравится евро. Но евро мне не нравится больше.
● Покупать золото уже поздно. Если же золото у вас есть, то продавать его еще рано.
● В акциях стоит делать ставку на компании потребительского сектора в развивающихся странах и энергетику.
● Сам я не играю на бирже. Из акций я вышел в 2009 году, а с облигациями доверил работу профессионалам. Во времена низких ставок работать с публичными долгами было интересно.
● Покупать недвижимость в Москве сейчас экономически неэффективно. Если приезжая девушка нуждается в крыше над головой в столице, я бы ей посоветовал арендовать жилье, свободные деньги вложить в ПИФы, а потом выйти замуж.
● Вообще я советы давать не люблю. Даже родителям. Поэтому мой папа участвовал в первичном размещении ВТБ, которое было в 2007 году.
● Собирая свою команду, я определяю, смогу ли работать с человеком, в первые же минуты интервью с ним. Это химия. Это как любовь с первого взгляда. Хотя в личной жизни в подобный принцип я не верю. А в работе данное правило меня ни разу не подводило.
● Я дорожу членами своей команды и за итог нашей работы всегда отвечаю сам. Но я никогда не дружу с членами своей команды. Считаю, что между руководителем и его командой должна быть определенная дистанция и близкая дружба в такой ситуации может помешать работе.
● Тот, кто работает 24 часа в сутки, не может быть эффективным сотрудником. Всегда должен быть баланс между работой и семьей. Тот, кто только работает, сильно обделен.
Биография:
2002 - Окончил Школу бизнеса Fordham University (США) и Thunderbird School of Global Management (США).
2002–2004 - Руководитель проектов управления корпоративных финансов по России в Central Europe Trust (Великобритания).
2004–2007 - Управляющий директор, глава корпоративных финансов Росбанка.
2007–2010 - Управляющий директор, глава инвестиционной стратегии Объединенной промышленной корпорации.
2010 - Основатель и управляющий партнер First Nation Societe Bancaire (Великобритания/Россия).
2011 Включен в список «Молодых глобальных лидеров» (Young Global Leaders) Всемирного экономического форума в Давосе.
Е. Альбац ― Добрый вечер. В эфире радиостанция «Эхо Москвы» и я, Евгения Альбац как всегда в понедельник начинаю программу, посвященную ключевым событиям недели, тем событиям, которые будут иметь влияние на политику ближайших недель и месяцев. К сожалению, сейчас из Анкары приходят страшные новости. Как вы уже слышали, убит посол РФ в Турции. В Анкаре. Андрей Карлов. Там идет перестрелка, вообще что происходит в Анкаре пока не очень понятно. Насколько сообщают новостные агентства, завтра должны были начаться переговоры, связанные с Сирией. И вот произошло то, что произошло. По мере поступления новостей наши новостники будут и вас информировать. Мы же подготовили сегодня такую, я бы сказала новогоднюю передачу. И поговорить о бизнесе благотворительности. Потому что это важнейшая вещь. Это некий тренд, который мы наблюдаем сейчас в России, когда люди, далекие казалось бы от волонтерской деятельности, от благотворительной деятельности вдруг пошли в эту сферу. Можно долго рассуждать, почему и как, но я сегодня хотела бы вас познакомить с двумя бизнесменами, к4оторые создали фонд «Друзья». Это Ян Яновский, член совета директоров Эванс. И управляющий партнер First Nation Societe Bancaire. Здравствуйте.
Я. Яновский ― Добрый вечер. Спасибо, что нас сегодня пригласили.
Е. Альбац ― И Гор Нахапетян, член совета директоров Росгосстраха, председатель совета директоров корпорации роботов. Здравствуйте. О благотворительности мы слышим в разных вариантах. Все 90-е годы главным объектом благотворительности были всякие милицейские и прочие фонды. Потом мы много слышали о бизнес благотворительности, связанной с реконструкцией дворцов власти. Сейчас, когда разговариваешь с некоторыми бизнесменами, они рассказывают, как приходится платить то в эти фонды, то в эти. То на то давать деньги. Это какая-то ваша индивидуальная история. Первое, почему вдруг вы сделали это фонд «Друзья»? Я прочитала на сайте о том, что вы хотите, чтобы благотворительность была веселым и приятным делом и второе, вы написали, что вы хотите помочь различным НКО заниматься фандрайзингом профессионально. Цитата: Фонд «Друзья», который помогает НКО становиться более профессиональными и эффективным. Объясните мне, пожалуйста, что вы имеете в виду. Второе: зачем вам это надо. И третье, четвертое, пятое я вас поспрашиваю дальше.
Я. Яновский ― Хорошо.
Г. Нахапетян ― Хотелось выразить соболезнования всем тем родственникам и близким нашего посла. На самом деле мы не вдруг пришли в эту благотворительность. Это все длится достаточно давно. Наверное, будет всю жизнь с нами. Мы также в 90-х начинали немножко с другого. Тренд был в том, что каждый выбирал себе детдом, и помогали именно детдомам. Я даже помню первый детдом, в который мы пришли. На вопрос, чем мы можем вам помочь, нам сказали, что нужны резинки для трусиков. И нитки. Мы сперва не поняли, но нам объяснили, что трусики из поколения в поколение переходят, изнашиваются и резинки надо подшивать. Так все начиналось. Не буду долго рассказывать, какие детдома, сколько была компания Тройка-Диалог, в которой мы трудились.
Е. Альбац ― Которую возглавлял Рубен Варданян.
Г. Нахапетян ― Да. У нас был благотворительный комитет, который был открыт для всех. То есть в тот момент в комнату, если заходило 50 человек, 50 человек было благотворительным комитетом. И все имели право голоса. То есть открытый комитет, где мы принимали все решения. И наверное, «степ бай степ» мы от простых вопросов решения, собрали деньги, купили резинки или привезли детские игрушки и так далее. Мы дошли до того, что мы поняли, что эти организации, которые называют себя благотворительными, тогда многие из них не были еще зарегистрированы, что этим надо заниматься тем или иным образом профессионально. К этому была профессиональная помощь и консалтинговая, была профессиональная помощь и с точки зрения… работ, когда мы тратили свое время для того, чтобы помочь этим фондам. И так далее. То есть в итоге после продажи Тройки, была идея сохранить инициативу, мы сделали большую стратегическую сессию со всеми фондами нашими. С кем мы работали когда-то. С Яном, с Димой Ямпольским. У нас трое учредителей. Фонд называется «Друзья». Мы решили его зарегистрировать уже, потому что мы поняли, что есть место этой миссии, которую вы прочитали. Что нужно делать эту отрасль более профессиональной.
Я. Яновский ― И что очень важно, что все-таки фонд не только наши идеи, мы идентифицировали вместе с фондом и другими в России, чего сейчас нет. То есть где та ниша, которую нужно отрабатывать, которая может наибольшим образом помочь фонду в России. Поэтому развитие команд, ведь когда приходит рубль в фонд, его тратят на программу. На ребенка, на собаку, на искусство. На программу. Никто его не тратит на команду. Когда эффективно развиваете команду, нанимаете людей, ведь одной эмоции мало. Очень важно, что есть эмоция и она является драйвером. Но в фонде этого мало, нужно, чтобы была экспертиза, был профессиональный подход, были процедуры и процессы. Только это может помочь выстроить фонд в организацию… Без этого невозможно.
Е. Альбац ― То есть которая может продолжаться.
Я. Яновский ― Которая работает в длинную. В фонде «Вера», где мы с Димой Ямпольским оставили работу уже последние 4 года, мы увидели прогресс. Когда люди не думают о 5-7 VIP донорах, где есть поставленные процедуры фандрайзинга, которые дают возможность планировать в длинную программу. Которая позволяет работать с массами. Ведь сегодня есть VIP донор, завтра его нет. Сегодня есть аукцион, где ты в тысячный раз покупаешь лот, только потому что нужно купить, потому что у тебя есть потребность помочь. Но есть куча других инициатив, которые могут себе позволить строить отношения, допустим, с компаниями, с банками, с компаниями страховыми. И искать сценарии, где это банку не только важно, потому что это важно руководству, но это еще и важно, потому что это им приносит определенную выгоду. И это нормально.
Е. Альбац ― Насколько я понимаю в Нью-Йорке в Штерне это бизнес-школа и в Коламбия есть специальные программы. Обучение для людей, которые работают именно в НКО. А у нас в России есть какие-то такие программы?
Я. Яновский ― Сейчас уже есть.
Я.Яновский:Когда приходит рубль в фонд, его тратят на программу. Никто его не тратит на команду
Г. Нахапетян ― Уже появляются.
Е. Альбац ― Это в Сколково.
Г. Нахапетян ― Одна из.
Я. Яновский ― Но эти программы везде платные, фонд «Друзья» первый фонд, который создал бесплатную ежемесячную программу для НКО. Где наши эксперты обучают очень важным вещам НКО, которые могут выйти и тут же использовать.
Е. Альбац ― Объясните мне, пожалуйста, вот ваш фонд, вы и поднимаете деньги, потому что я была у вас на замечательном вечере… Извините, мы должны сейчас выйти на новости.
Е. Альбац ― Я как многие из нас сейчас конечно думаем о семье Андрея Геннадьевича Карлова. Который по сообщениям агентств погиб в Турции. Передо мной лежит его биография. Он всю жизнь проработал практически на дипломатической службе. Работал в центральном аппарате МИДа и за границей. Был чрезвычайным и полномочным послом РФ в КНДР. В 2007-09 годах был зам. директора консульского департамента МИД России. С 2009 года по 2013 был директором консульского департамента МИД России. И с 12 июля 2013 года чрезвычайный и полномочный посол РФ в Турецкой республике. Ну, мы возвращаемся к теме нашего разговора. Мы говорим о бизнесе благотворительности. То есть вы хотите сказать, что ваш фонд не только собирает деньги, но и обучает другие фонды. Правильно я понимаю?
Я. Яновский ― Наш фонд не оказывает напрямую финансовой поддержки другим фондам. У нашего фонда три основные функции. Функция первая – команда профессионалов. Что это такое. Фонды российские подают заявку, и у нас прием закончился 1 ноября. Мы получили 40 заявок на участие в проекте команда профессионалов. Экспертный совет, не Гор, не Ян Яновский, не Иван Ургант, который у нас глава поп-совета. Не Ямпольский Дима. А эксперты индустрии. Определяют какие фонды они считают нам важно взять на платформу. Дальше аудиторы этот фонд проверяют. Потом проходит аудит нашей команды и мы нанимаем сотрудников, оплачиваем кадры для работы в этих фондах.
Е. Альбац ― Так.
Я. Яновский ― То есть мы инвестируем в будущее этих фондов, отправляя экспертов профессионалов на работу.
Е. Альбац ― Можно у меня к вам вопрос, Гор Борисович. А не получается дичайшая бюрократия. Я так сейчас слушаю Яна, экспертный совет нанимаем, сколько это занимает у вас от заявки до начала проекта.
Г. Нахапетян ― Заняло не больше месяца. Мы ждали, когда все фонды подадут свои заявки. Был определенный период. Экспертный совет собрался всего один раз. И сразу выбрал пять фондов, которые встали на нашу платформу.
Е. Альбац ― А в экспертном совете кто? Бизнесмены?
Г. Нахапетян ― Нет, это индустрия. Туда входят главы таких фондов как «Линия жизни», «Подари жизнь».
Я. Яновский ― «Вера».
Г. Нахапетян ― Там же 11 человек, фонд Хабенского.
Я. Яновский ― Интеррос. Фонд сбербанка.
Г. Нахапетян ― То есть там много глав фондов. Это индустрия, они говорят, вот мы выбираем вот эти пять фондов. Которым мы начинаем помогать. Для того чтобы понять, что такое команда профессионалов, есть такое противоречие у благотворительности. Почему-то принято считать, что если человек работает в благотворительности, он должен мало зарабатывать. Эта проблема не только российская, она и мировая. Если человек платит деньги на помощь ребенку и вдруг узнает, что директор фонда благотворительного получает достаточно большие деньги, тут происходит некий конфликт в голове. Поэтому мы по сути решаем эту задачу. То есть мы нанимаем людей к нам в фонд, имплантируем их как руководителей разных направлений и просто даже руководителей фондов. За деньги, которые сопоставимы с рыночными зарплатами.
Е. Альбац ― А это благотворительные деньги…
Г.Нахапетян:Индустрия быстро развивается в ту сторону, что расстояние между донорами и фондами сокращается
Г. Нахапетян ― Мы собираем тоже. Естественно у людей, которые понимают, на что мы собираем. То есть у них нет этого, они понимают, что у нас есть три программы. Одна из них эта, команда профессионалов. Соответственно мы нанимаем профессионала одного или двух или команду, которая становится во главе некого фонда. И дальше начинается определенная работа уже с ними.
Е. Альбац ― А я искренне не понимаю, а почему так важно, чтобы у руководителя благотворительного фонда была рыночная зарплата. Когда человек идет на такую работу…
Я. Яновский ― Потому что одной эмоции мало. Очень важно, чтобы человек пришел с экспертизой управления. Чтобы он пришел с опытом работы в организации и построения организации. Многие не готовы падать в своем качестве жизни, переходя из одной индустрии в другую.
Е. Альбац ― Но вы же оба отдаете деньги на благотворительность. Наверное, вы помните о том, что 10% надо отдавать на благотворительность. Правда. Вы считаете, что люди, которые понимают, что есть такая немаленькая задача, как сделать мир лучше, они не способны работать за не рыночные деньги.
Г. Нахапетян ― Вы знаете, по практике получается, что они падают в своей цене. Но не до такой степени, которую вы можете сейчас представить, то есть за те деньги, которые работают люди. Причем есть очень много профессиональных руководителей благотворительных фондов. И они тоже достойны получать достаточно высокую зарплату, потому что они решают громадное количество проблем. Почему мы все должны считать, что это не такая же работа, как и работать в банке или в страховой компании. Или руководителем магазина или ресторана. Это такая же работа. И поверьте мне, что по нашему уже опыту один рубль, который инвестируется именно в зарплату профессионалов в этой отрасли, дает более 10 рублей эффекта на этот фонд. То есть, платя рубль и притаскивая профессионалов в эту отрасль, сама отрасль растет намного быстрее.
Я. Яновский ― И качество меняется.
Е. Альбац ― Почему? Искренне не понимаю, мне казалось, что благотворительность совершенно идейная вещь.
Г. Нахапетян ― Те же процессы.
Я. Яновский ― Мало одной идеи.
Е. Альбац ― Ну как мало?
Я. Яновский ― На одной эмоции можете построить очень маленький фонд, который будет держаться только на вашей эмоции. Но если вы хотите его развить, построить программы, чтобы он жил, извините без вас в будущем. Мы возвращаемся к той же идеологии. Нужно привлекать команду людей, которая способна построить это как бизнес.
Г. Нахапетян ― И так же как вторая программа нашего фонда, это когда ты начинаешь, по сути, тратить деньги на обучение людей, которые работают в благотворительности. То есть ты не только приводишь профессионалов, но ты смотришь очень много хороших руководителей фондов на сегодняшний день работают, но им сложно выделить из своего бюджета деньги на свое собственное образование.
Я. Яновский ― У нас двойная образовательная стратегия. Мы образовываем людей из бизнеса, которые приходят работать в индустрию благотворительности, делаем так называемый онбординг. С другой стороны мы поднимаем и улучшаем качество самой индустрии, образовывая тех, кто уже там есть.
Е. Альбац ― А как вы определяете, кто хорошо работает в фонде и кто плохо. Это же всегдашняя проблема, которая существует в определении эффективности, вот в бизнесе мы понимаем, как определить эффективность. Эффективность бюрократии невозможно посчитать, потому что…
Я. Яновский ― Ну конечно можно.
Е. Альбац ― А как вы определяете?
Г. Нахапетян ― Те же KPI.
Е. Альбац ― И?
Г. Нахапетян ― Все можно померить.
Е. Альбац ― Что такое, не все можно померить, ну слушайте по бюрократии известно, есть куча работ, которые существуют, которые показывают, что например, кажется, что если вы сократите расходы на какую-то проблему, то деятельность этого агентства будет более эффективна. На самом деле ничего подобного. Сокращая расходы на какую-то социальную программу, вы на самом деле получаете себе касты в другой области. Как вы тут определяете эффективность благотворительности.
Я. Яновский ― Есть фонд, который, допустим, помогает детям. Можно понять по фандрайзингу насколько эффективно он работает, сколько он фандрайзит на одного сотрудника. Сколько он помогает людям. Сколько за год, как он эффективно работает в маркетинге и пиаре. Сколько упоминаний в прессе. Сколько процентов фандрайзинга приходится на одного донора. И так далее.
Е. Альбац ― Но конечно, там, где возглавляет фонд Чулпан Хаматова, ее все знают, она известная актриса, ее все любят от Путина до обычных граждан. Поэтому там будет куча упоминаний.
Я. Яновский ― Нет. Женя, он был раньше маленький фонд. Он вырос в большой фонд. И у любого фонда в России есть точно такие же шансы. Вы просто приводите пример успешного фонда.
Г. Нахапетян ― Можно привести как пример фонд Хабенского, который 5 лет существовал и работал в бытность еще Тройке-Диалог, мы привели туда команду профессионалов. Алена Мешкова, которая вообще не была из этой индустрии, она пришла со своей командой и думаю, за первый же год своего правления она собрала денег больше, чем этот фонд за все свое существование.
Я.Яновский:Многие не готовы падать в своем качестве жизни, переходя из одной индустрии в другую
Е. Альбац ― Благодаря…
Г. Нахапетян ― Благодаря своей работе, благодаря тому, что пришли ребята, которые профессионалы. И сейчас она стала…
Е. Альбац ― Извините, профессионалы в чем?
Г. Нахапетян ― В управлении. Это профессиональные управленцы, которые могут управлять неважно каким организмом. Для них управление благотворительным фондом такое же управление как какой-либо компанией. Другое дело, что внутри у них есть еще сердце. И естественно они должны чувствовать эту тему. Она должна быть им близка. Не без этого. Но эта команда сейчас стала одной из самых профессиональных команд. Это команда, которая собирает и не только деньги, она еще успешно их тратит или инвестирует. Потому что количество спасенных прооперированных детей и так далее там выросло очень сильно.
Е. Альбац ― Сейчас мы должны опять прерваться. Уйти на новости. Потом мы вернемся в студию «Эхо Москвы».
Е. Альбац ― В студии «Эхо Москвы» мы с Яном Яновским и Гором Нахапетяном говорим о бизнесе и благотворительности. И они рассказывают с моей точки зрения совершенно удивительные вещи. Ян, скажите, в перерывах, когда шли все крайне удручающие новости, сколько процентов, какой процент людей в России дает деньги на благотворительность.
Я. Яновский ― В России системно это 9%.
Е. Альбац ― А что значит системно?
Я. Яновский ― Более одного-двух раз в год. 9% россиян это делают системно. Тратя на это 2% своего дохода.
Е. Альбац ― То есть это примерно от 100 миллионов взрослых. Сколько же получается. Сколько людей. Получается, 10 всего тысяч.
Я. Яновский ― 9 миллионов. Но это мало.
Е. Альбац ― А какие данные есть по другим странам?
Я. Яновский ― Европа – 25-27, в Америке за 30, в Америке из людей состоятельных 87,5% активно участвуют в благотворительности.
Г.Нахапетян:Рубль, который инвестируется в зарплату профессионалов, дает более 10 рублей эффекта на фонд
Е. Альбац ― Насколько я понимаю, в США основные деньги на религиозные учреждения.
Я. Яновский ― 33%.
Е. Альбац ― И на образование.
Я. Яновский ― Процентов 20.
Е. Альбац ― А остальное куда идет?
Г. Нахапетян ― За последнее время расширилось вообще больше 60%, по-моему, россиян вообще когда-либо что-либо сделали в благотворительных целях, вот эта цифра увеличилась. Что радует. Потому что от одного шага к системной благотворительности можно перейти достаточно быстро. В принципе Россия очень быстро двигается в этой индустрии. То есть если посмотреть, что было 20 лет назад и сейчас…
Е. Альбац ― Извините, что перебиваю, вы не первый раз говорите слово «индустрия» и я все время вздрагиваю от этого
Г. Нахапетян ― Это индустрия. В этой индустрии должны быть специалисты. Надо учить людей работать в этой индустрии в том числе.
Е. Альбац ― В вашем фонде, какой процент уходит на содержание бюрократии фонда.
Г. Нахапетян ― Не более 20. Как в любом другом фонде.
Я. Яновский ― У нас в разы меньше, просто мы официально должны не более 20, у нас работают четыре сотрудника.
Е. Альбац ― Когда вы говорите об обучении, что вы предлагаете программы обучения для НКО, для фондов. Что предполагает это обучение?
Г.Нахапетян:В советские времена это немножко по-другому звучало. У нас не было благотворительности
Г. Нахапетян ― Два сценария. Один сценарий, когда мы покупаем уже существующую некую программу. И посылаем туда учиться представителей НКО.
Е. Альбац ― Что значит покупаете программу.
Г. Нахапетян ― Допустим, благодаря фонду Потанина был создан продукт образовательный в школе Сколково по обучению работы с эндаумент фондами. Это многомодульная система обучения, где как раз, в том числе и я был одним из создателей этой программы. Вероника Мисютина, которая возглавляет этот центр филантропический. Туда пошли учиться фонды, которые являются фондами при музеях, при театрах и так далее.
Я. Яновский ― Мы это оплачивали.
Г. Нахапетян ― Мы купили шесть мест в этой программе обучения.
Е. Альбац ― Сколково.
Я. Яновский ― Третьяковка, Пушкинский музей, «Подари жизнь», «Мама»…
Г. Нахапетян ― В итоге 4 музея, один театральный фонд и «Подари жизнь» учились благодаря тому, что мы оплатили эту программу обучения для них.
Е. Альбац ― А эти люди имели изначально какое-то финансовое образование или в области менеджмента или экономики.
Я. Яновский ― Это люди сотрудники фондов, работающие в музеях и так далее.
Е. Альбац ― Они гуманитарии.
Г. Нахапетян ― Некоторые – да.
Е. Альбац ― И их обучали чему?
Г. Нахапетян ― Как создавать эндаумент фонды. Это фонды целевого капитала. Как создать фонды. У любого музея или учебного большого заведения есть свои эндаумент фонды. Фонды целевого капитала, которые создаются благодаря большим пожертвованиям, когда люди завещают в пользу этих фондов. И сейчас созданы такие фонды при музеях и театрах. Они реализуют свою программу, они делают то, что не может сделать музей как в своей деятельности, они позволяют развивать эти направления в том числе.
Я. Яновский ― Из программы они вышли с четким экшен планом, что им дальше делать и как называть программы у себя в их институции.
Я. Яновский ― Закончили только в этом месяце.
Е. Альбац ― Только-только.
Г. Нахапетян ― Там и Сколково за ними следит. То есть это не так уж. Там же задания даются. Вторая часть это когда мы сами делаем свои семинары. И здесь мы приглашаем уже профессионалов с рынка. То есть представителей различных компаний, которые читают по сути мастер-классы. Недавно мы привозили профессора из Бостона, который…
Я. Яновский ― … филантропии.
Г. Нахапетян ― Как дигитализируется эта отрасль, потому что в принципе от расстояния между мной как донора и благотворительным фондом сейчас сократилось до одного клика. В принципе не все фонды наши умеют этим пользоваться.
Е. Альбац ― Объясните, не поняла.
Г. Нахапетян ― В принципе можно нажать одну кнопку и заплатить деньги.
Е. Альбац ― Естественно.
Я.Яновский:На одной эмоции можете построить очень маленький фонд, который будет держаться только на вашей эмоции
Г. Нахапетян ― Не все фонды умеют это делать. Откройте сайты многих фондов или НКО и вы поймете, что кнопочки donate, просто я не люблю слово «пожертвовать», мы все время…
Я. Яновский ― Плохое слово.
Е. Альбац ― Почему?
Г. Нахапетян ― От слова «жертва». Я не хочу быть жертвой.
Я. Яновский ― Помочь.
Г. Нахапетян ― Вот кнопка «помочь» была бы лучше. И в принципе sms сейчас развивается, можно отправить sms и деньги спишутся. Раньше такого не было. Поэтому эта индустрия очень сильно и быстро развивается в ту сторону, что расстояние между донорами и фондами сокращается. И конкуренция тоже растет между ними. То есть все борются за один и тот же пирог. И здесь ваш профессионализм как вы подойдете к тому, какое предложение вы сделаете людям, какое предложение сделаете бизнесмену, будете ли вы с ними разговаривать на одном языке. Будет ли ваше предложение интересным. Играет большое значение. Можно просто придти сказать, вы знаете, там трагедия, что-то случилось, дайте денег, уже это не работает, потому что каждый день к бизнесмену кто-то приходит. Каждый день он получает десятки писем с просьбой – помогите. Это тоже не работает. Что вы можете предложить, чтобы было интересно.
Е. Альбац ― Я вам скажу. Вот был такой Антон Буслов. Мы печатали его колонку в журнале на последней полосе. И я принимала некоторое участие во всей этой истории. Антон своими обращениями через ЖЖ и через журнал «The New Times» собрал между прочим 700 тысяч долларов. Извините, мы опять уходим на новости.
Е. Альбац ― Еще раз добрый вечер. В студии «Эхо Москвы» мы говорим о бизнесе и благотворительности. И в чем тут интерес. И гости сегодняшней передачи предприниматели, соучредители фонда «Друзья». А вот скажите, пожалуйста, вам это зачем? Вы люди бизнеса. Вы привыкли зарабатывать деньги. Почему вы вдруг этим начали заниматься? Это как-то связано с какими-то личными историями. Почему?
Г. Нахапетян ― Наверное, спасибо родителям, у нас же все с детства закладывается.
Е. Альбац ― Ну что, у вас родители занимались благотворительностью?
Г. Нахапетян ― В советские времена это немножко по-другому звучало. У нас не было благотворительности. Но то, что все соседи нашего многоквартирного дома тем или иным образом обращались за помощью я помню с детства. Мои родители тем или иным образом помогали, то да. В принципе все закладки у нас наверное с детства идут. Вторая часть это то, что, наверное, из какого-то сострадания, когда ты видишь, что происходит некая несправедливость какая-то или есть люди, которые попадают в определенную беду, наверное, не можешь пройти мимо. Это уже воспитание.
Е. Альбац ― Я задам провокационный вопрос. По всем каналам, по «Эхо Москвы», в разных газетах мы все время читаем или слышим - надо спасти такого-то ребенка, отправить лечиться туда-то, спасти такого-то ребенка. Собирают деньги детям бабочкам. Потому что у нас это не могут лечить и надо привозить из-за границы лекарства. А не лучше ли инвестировать и сделать клинику для больных детей.
Г. Нахапетян ― Конечно, лучше. И в принципе в этом направлении многие фонды идут. Упомянули фонд БЭЛА, который имеет название «Дети-бабочки», мы тоже им помогали. И вот как раз именно они выстраивали системно благотворительность, потому что вывозить ребенка в Германию, где им расскажут родителям, как забинтовывать и на этой лекции все заканчивается, а дальше он возвращается в реалии, где нет ни помощи психологической, ни помощи хотя бы какого-то колл-центра, куда можно позвонить узнать. Мы не умеем производить такого качества материал, который производится на Западе. Поэтому они часть закупают. Но это вопрос в том, что производство этого лежит уже в сфере бизнеса, потому что нет компаний, которые специализируются только в одном направлении. То есть это большие холдинги, которые производят большое количество материала. И заодно те, которые нужны подопечным фонда БЭЛА. Но то, что они отстраиваются здесь, они выстраивают здесь специальную комнату в медицинских учреждениях, где детей могут принимать. Потому что когда мы говорили с Ксенией Раппопорт, первый раз, когда мы с ней познакомились, она рассказывала, как она с ребенком бегала по зубным врачам, потому что никто не берется его лечить. С него вся кожа сходит. А врачи даже не знали о том, что существует такая болезнь, когда ребенок рождался, его мазали зеленкой. Поэтому образование в первую очередь врачей, чтобы они понимали, что это за болезнь, чтобы они знали, как обращаться с такими детьми. Специальная комната в медицинских учреждениях, чтобы их там обслуживали. Это конечно системная помощь.
Е. Альбац ― Ян, а вы почему начали заниматься этим?
Я.Яновский:Мы образовываем людей из бизнеса, которые приходят работать в благотворительность
Я. Яновский ― Знаете, для меня это норма жизни. И я с этим вырос, я учился в школе в Париже. И я жил в Нью-Йорке и все время понимал, что для меня важно отдавать обществу. Я когда пришел в фонд «Вера» я год не мог в себе найти силы сдать в хоспис. Действительно просто. Я понял, как эта работа помогает каждый день. Как она меняет жизнь людей, которым осталось жить мало. Что касается фонда «Друзья», я считаю, я уверен, что наша работа может изменить индустрию. Я уверен, что мы сможем внести то доверие, которое должно быть к этой индустрии и фондам, которые работают честно, эффективно. И людям действительно помогают. Видимо, поэтому мы этим занимаемся.
Г. Нахапетян ― Мы много с вами говорим о доверии. Но доверие бывает человеческое доверие и очень много людей, которым мы доверяем по-человечески, работает в этой индустрии. Но есть доверие профессиональное.
Е. Альбац ― Вы много говорили еще о том, что как раз горизонт доверия в нашем отечестве очень короткий. Это одно из серьезных отличий отечества от западных стран мира. И вот скажите, а вам приходилось сталкиваться с тем, чтобы люди в благотворительных фондах крали деньги. Вели себя бесчестно. И есть ли у вас какая-то система, которая может защититься от нечестных людей. Если вы говорите о системе, то вы не можете полагаться на то, что все люди хорошие.
Я. Яновский ― Да, можно я отвечу. Каждый фонд, который приходит на платформу «Друзья», проходит финансовый аудит. Это первое. Второе. В индустрии очень сложно что-то утаить и эксперты знают лучше. Безусловно, есть ряд фондов, о которых мы слышим, которые делают не этические вещи. Я уверен, что те фонды, которые у нас на платформе, строго следуют процедурам принятия решения использования средств. Это часть процедур, которые мы вводим с нашим приходом.
Г. Нахапетян ― И надо сказать, что именно прохождение определенного аудита для фондов должно стать нормой. Тоже часть профессионализма. Очень сильно государство следит за отчетностью.
Я. Яновский ― Нас аудирует «Эрнст энд Янг» как фонд друзей.
Е. Альбац ― Ничего себе.
Г. Нахапетян ― И у нас есть еще третье направление нашей деятельности. Мы поняли, что не все могут помочь деньгами. То есть очень много профессионалов, которые работают в разных компаниях, но они готовы своим временем помочь. Соответственно мы разрабатываем сейчас такую программу, платформу. Кодовое ее название это неутвержденное название «Банк времени». Где люди могут подарить свое профессиональное время. И мы уже будем распределять его между фондами, которые в этом профессиональном времени нуждаются.
Я. Яновский ― Мы уже сфандрайзили эту платформу.
Е. Альбац ― То есть вы подняли уже деньги.
Я. Яновский ― Наш партнер в этом проекте МастерКард.
Г. Нахапетян ― И мы благодарны Карачинскому, чья компания написала техническое задание. Ай-Би-Эс написала задание. У нас будет скоро стратегическая сессия, где мы уже окончательно примем решение, как эта платформа должна выглядеть и уже разработчики начнут писать саму программу.
Я. Яновский ― Я надеюсь, что к осени следующего года мы увидим эту платформу, которая заработает.
Г. Нахапетян ― Поэтому если кто-то говорит, что у него нет денег, но есть желание и время, и есть некие профессиональные навыки…
Е. Альбац ― Им куда пойти.
Г. Нахапетян ― Это все будет в Интернете.
Я. Яновский ― На странице friendsfoundation.ru.
Е. Альбац ― Если вы наберете, я сегодня искала как раз в Гугле или Яндексе просто Фонд «Друзья», то вы сразу выйдете на эту страницу.
Г. Нахапетян ― Спасибо большое.
Е. Альбац ― Вам спасибо большое. Это очень интересно, честно говоря, я вообще не ожидала ничего подобного. Спасибо большое, что вы пришли. И я надеюсь, что у нас на «Эхо Москвы» есть специальная передача, посвященная благотворительности, я думаю, что разговор об этом надо обязательно продолжать. Это делает наш мир добрее. Всего доброго. До свидания. Услышимся через неделю.
К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)Яновский Ян Эрестович - российский предприниматель, инвестиционный банкир , один из создателей Корпорации Биоэнергия и First Nation Societe Bancaire, член советов директоров ряда российских компаний.
Образование
Деятельность
Является президентом экономического общества университета Fordham, членом финансового общества Нью-Йорка, вице-президентом ассоциации выпускников Thunderbird в России .
Публикации
Напишите отзыв о статье "Яновский, Ян Эрестович"
Примечания
Отрывок, характеризующий Яновский, Ян Эрестович
– Вы не можете не понять наконец, что кроме вашего удовольствия есть счастье, спокойствие других людей, что вы губите целую жизнь из того, что вам хочется веселиться. Забавляйтесь с женщинами подобными моей супруге – с этими вы в своем праве, они знают, чего вы хотите от них. Они вооружены против вас тем же опытом разврата; но обещать девушке жениться на ней… обмануть, украсть… Как вы не понимаете, что это так же подло, как прибить старика или ребенка!…Пьер замолчал и взглянул на Анатоля уже не гневным, но вопросительным взглядом.
– Этого я не знаю. А? – сказал Анатоль, ободряясь по мере того, как Пьер преодолевал свой гнев. – Этого я не знаю и знать не хочу, – сказал он, не глядя на Пьера и с легким дрожанием нижней челюсти, – но вы сказали мне такие слова: подло и тому подобное, которые я comme un homme d"honneur [как честный человек] никому не позволю.
Пьер с удивлением посмотрел на него, не в силах понять, чего ему было нужно.
– Хотя это и было с глазу на глаз, – продолжал Анатоль, – но я не могу…
– Что ж, вам нужно удовлетворение? – насмешливо сказал Пьер.
– По крайней мере вы можете взять назад свои слова. А? Ежели вы хотите, чтоб я исполнил ваши желанья. А?
– Беру, беру назад, – проговорил Пьер и прошу вас извинить меня. Пьер взглянул невольно на оторванную пуговицу. – И денег, ежели вам нужно на дорогу. – Анатоль улыбнулся.
Это выражение робкой и подлой улыбки, знакомой ему по жене, взорвало Пьера.
– О, подлая, бессердечная порода! – проговорил он и вышел из комнаты.
На другой день Анатоль уехал в Петербург.
Пьер поехал к Марье Дмитриевне, чтобы сообщить об исполнении ее желанья – об изгнании Курагина из Москвы. Весь дом был в страхе и волнении. Наташа была очень больна, и, как Марья Дмитриевна под секретом сказала ему, она в ту же ночь, как ей было объявлено, что Анатоль женат, отравилась мышьяком, который она тихонько достала. Проглотив его немного, она так испугалась, что разбудила Соню и объявила ей то, что она сделала. Во время были приняты нужные меры против яда, и теперь она была вне опасности; но всё таки слаба так, что нельзя было думать везти ее в деревню и послано было за графиней. Пьер видел растерянного графа и заплаканную Соню, но не мог видеть Наташи.
Пьер в этот день обедал в клубе и со всех сторон слышал разговоры о попытке похищения Ростовой и с упорством опровергал эти разговоры, уверяя всех, что больше ничего не было, как только то, что его шурин сделал предложение Ростовой и получил отказ. Пьеру казалось, что на его обязанности лежит скрыть всё дело и восстановить репутацию Ростовой.
Он со страхом ожидал возвращения князя Андрея и каждый день заезжал наведываться о нем к старому князю.
Князь Николай Андреич знал через m lle Bourienne все слухи, ходившие по городу, и прочел ту записку к княжне Марье, в которой Наташа отказывала своему жениху. Он казался веселее обыкновенного и с большим нетерпением ожидал сына.
Чрез несколько дней после отъезда Анатоля, Пьер получил записку от князя Андрея, извещавшего его о своем приезде и просившего Пьера заехать к нему.
Князь Андрей, приехав в Москву, в первую же минуту своего приезда получил от отца записку Наташи к княжне Марье, в которой она отказывала жениху (записку эту похитила у княжны Марьи и передала князю m lle Вourienne) и услышал от отца с прибавлениями рассказы о похищении Наташи.
Князь Андрей приехал вечером накануне. Пьер приехал к нему на другое утро. Пьер ожидал найти князя Андрея почти в том же положении, в котором была и Наташа, и потому он был удивлен, когда, войдя в гостиную, услыхал из кабинета громкий голос князя Андрея, оживленно говорившего что то о какой то петербургской интриге. Старый князь и другой чей то голос изредка перебивали его. Княжна Марья вышла навстречу к Пьеру. Она вздохнула, указывая глазами на дверь, где был князь Андрей, видимо желая выразить свое сочувствие к его горю; но Пьер видел по лицу княжны Марьи, что она была рада и тому, что случилось, и тому, как ее брат принял известие об измене невесты.
– Он сказал, что ожидал этого, – сказала она. – Я знаю, что гордость его не позволит ему выразить своего чувства, но всё таки лучше, гораздо лучше он перенес это, чем я ожидала. Видно, так должно было быть…
– Но неужели совершенно всё кончено? – сказал Пьер.
Княжна Марья с удивлением посмотрела на него. Она не понимала даже, как можно было об этом спрашивать. Пьер вошел в кабинет. Князь Андрей, весьма изменившийся, очевидно поздоровевший, но с новой, поперечной морщиной между бровей, в штатском платье, стоял против отца и князя Мещерского и горячо спорил, делая энергические жесты. Речь шла о Сперанском, известие о внезапной ссылке и мнимой измене которого только что дошло до Москвы.
– Теперь судят и обвиняют его (Сперанского) все те, которые месяц тому назад восхищались им, – говорил князь Андрей, – и те, которые не в состоянии были понимать его целей. Судить человека в немилости очень легко и взваливать на него все ошибки другого; а я скажу, что ежели что нибудь сделано хорошего в нынешнее царствованье, то всё хорошее сделано им – им одним. – Он остановился, увидав Пьера. Лицо его дрогнуло и тотчас же приняло злое выражение. – И потомство отдаст ему справедливость, – договорил он, и тотчас же обратился к Пьеру.
– Ну ты как? Все толстеешь, – говорил он оживленно, но вновь появившаяся морщина еще глубже вырезалась на его лбу. – Да, я здоров, – отвечал он на вопрос Пьера и усмехнулся. Пьеру ясно было, что усмешка его говорила: «здоров, но здоровье мое никому не нужно». Сказав несколько слов с Пьером об ужасной дороге от границ Польши, о том, как он встретил в Швейцарии людей, знавших Пьера, и о господине Десале, которого он воспитателем для сына привез из за границы, князь Андрей опять с горячностью вмешался в разговор о Сперанском, продолжавшийся между двумя стариками.
Каждый год журнал Forbes составляет рейтинг богатейших людей России, и что самое примечательное, практически все из участников рейтинга женаты. Предлагаем вам посмотреть на жен самых богатых людей нашей страны, которые стоят за самыми влиятельными мужчинами нашей страны.
Ирина Винер, 69 лет
Супруг: Алишер Усманов, 64 года Основатель USM Holdings, который объединяет активы в горнорудной промышленности и металлургии, телекоммуникациях, контролирует издательский дом «Коммерсантъ», а также владеет 30,2% акций лондонского футбольного клуба «Арсенал»
Состояние: 15,5 млрд долларов (5-е место в рейтинге Forbes «200 богатейших бизнесменов России»)
Сандра Мельниченко, 40 лет
Супруг: Андрей Мельниченко, 45 лет. Председатель совета директоров «Еврохима», СУЭК (Сибирской угольной энергетической компании) и Сибирской генерирующей компании
Состояние: 11,4 млрд долларов (9-е место в рейтинге Forbes «200 богатейших бизнесменов России»)
Елена Перминова, 31 год
Гражданский супруг: Александр Лебедев, 57 лет. Председатель совета директоров «Национальной резервной корпорации», совладелец нескольких газет
Состояние: 400 млн долларов (188 место в рейтинге Forbes «200 богатейших бизнесменов России»)
Марина Добрынина, 58 лет
Супруг: Виктор Вексельберг, 60 лет. Председатель совета директоров группы компаний «Ренова», президент фонда «Сколково»
Состояние: 13,4 млрд долларов (10-е место в рейтинге Forbes «200 богатейших бизнесменов России»)
Елена Фейгин, 38 лет
Супруг: Ян Яновский, 39 лет. Инвестиционный банкир, один из создателей корпорации «Биоэнергия» и First Nation Societe Bancaire, член советов директоров ряда российских компаний
Ирина Агаларова, около 62 лет (на фото: вторая слева, вместе с сыном Эмином, дочерью Шейлой и мужем Аразом)
Супруг: Араз Агаларов, 61 год. Президент Crocus Group
Состояние: 1,8 млрд долларов (51-е место в рейтинге Forbes «200 богатейших бизнесменов России»)
Ольга Карпуть, 34 года
Супруг: Павел Те, 54 года. Совладелец Capital Group
Состояние: 0,1 млрд долларов
Маргарита Лиева, 33 года
Супруг: Эдуард Таран, 49 лет. Владелец «РАТМ холдинга», куда входит завод «Экран» и предприятие «Гидромаш», президент «Российского Делового Клуба»
Состояние: 800 млн долларов
Людмила Лисина, 61 год
Супруг: Владимир Лисин, 61 год. Владелец Новолипецкого металлургического комбината и транспортно-логистического холдинга Universal Cargo Logistics Holding
Состояние:1,6 млрд долларов (3-е место в рейтинге Forbes «200 богатейших бизнесменов России»)
Екатерина Потанина, 42 года
Супруг: Владимир Потанин, 56 лет. Совладелец «Норильского никеля», крупнейшего производителя никеля и палладия в мире
Состояние: 1,4 млрд долларов (8-е место в рейтинге Forbes «200 богатейших бизнесменов России»)
Наталья Давыдова (около 34 лет, точный возраст скрывает)
Супруг: Иван Стрешинский, 48 лет. Партнер Алишера Усманова, гендиректор USM Advisors и один из самых богатых топ-менеджеров России по версии журнала Forbes
Состояние: долларовый миллионер (зарплата - 15 млн долларов в год)
Елена Тимченко (точный возраст неизвестен)
Супруг: Геннадий Тимченко, 64 года. Член совета директоров ОАО «Новатэк» Состояние: 1,6 млрд долларов (5-е место в рейтинге Forbes «200 богатейших бизнесменов России»)
Состояние: 14,2 млрд долларов (10 место в рейтинге Forbes «200 богатейших бизнесменов России»)
Елена Лихач (Скоч) (около 40, точный возраст неизвестен)
Супруг: Андрей Скоч, 51 год. Совладелец ЗАО «Газметалл», совладелец «Металлоинвеста», депутат Государственной Думы
Состояние: 7,9 млрд долларов (17-е место в рейтинге Forbes «200 богатейших бизнесменов России»)
Виктория Манасир, 35 лет
Супруг: Зияд Манасир, 51 год. Основатель компании Manaseer Group, которая занимается строительством, добычей и переработкой нефти и другими видами бизнеса
Состояние: 600 млн долларов (140-е место в рейтинге Forbes «200 богатейших бизнесменов России»)
Наталья Якимчик, 32 года
Супруг: Валерий Шевчук, 50 лет. Экс-глава Москомнаследия и бывший вице-президент Московской торгово-промышленной палаты, заместитель генерального директора ООО «ЕТК-Инвест»
Состояние: долларовый миллионер (точная сумма неизвестна)
«Биография»
Образование
В 2000 году получил степень бакалавра с отличием по экономике Fordham University (New York, USA). В 2002 гг. - степень магистра по международному менеджменту (Master of International Management) с особым отличием Thunderbird School of Global Management, Glendale, USA и степень магистра бизнес-администрирования (Master of Business Administration MBA) Fordham University Graduate School of Business (New York, USA).
Деятельность
«Новости»
«Империя должна умереть». Странные совпадения в новой книге Зыгаря
Автор бестселлера «Вся кремлевская рать» написал новую книгу «Империя должна умереть». Она рассказывает о том, почему случилась Октябрьская революция. В издании 900 страниц. 17 октября в резиденции австралийского посла прошла закрытая презентация.
Особняк Дерожинской, где ныне квартирует австралийский посол, - лучшее место для презентации книги. Дом фигурирует в 11-й главе, где бизнес безуспешно пытался принять участие в управлении государством.
В Москве прошла светская премьера фильма «Праздничный переполох»
В кинотеатре «Пионер» состоялась светская премьера картины «Праздничный переполох», после чего гости могли обсудить фильм с режиссерами Эриком Толедано и Оливье Накашем при участии Ксении Собчак. После успеха картины «1+1», ставшей самой кассовой лентой на французском языке за последние 20 лет, режиссерский дуэт возвращается на российские экраны. В широкий прокат фильм выйдет 1 января 2018 года.
Гастрономический ужин Golden Triangle в ресторане Selfie
2 октября в ресторане Selfie прошел ежегодный ужин Golden Triangle. Десять лет подряд команда лучших российских шеф-поваров разрабатывает общее меню и представляет его экспертам.
На этот раз ужин готовили шефы, которые в разное время побеждали в конкурсе поваров «Серебряный треугольник» в номинации «Лучший повар России». Ими стали шеф-повар White Rabbit Владимир Мухин, шеф Selfie Анатолий Казаков, Дмитрий Зотов, бренд-шеф Haggis Pub&Kitchen, и Георгий Троян, шеф-повар ресторана «Северяне». В меню вошло десять блюд и авторские коктейли.
